Цель трудного путешествия — нерукотворная пещера — поражала мрачной красотой, размерами и… одним не сразу бросившимся в глаза фактом: алексиума в ней не было.

Обыскав все закоулки и ниши, оценив слой отложений на месте когда-то помещенных здесь контейнеров, глава клана с сожалением вынужден был признать, что кому-то из его предков эта идея пришла в голову гораздо раньше.

— И что теперь? — хмуро спросил У пилков, устало приваливаясь рядом с остальными. Служебная старательность дольше всех не давала ему признать то, что стало очевидно князю еще два часа назад.

А Павла разобрал нервный смех. Он начал хохотать и никак не мог остановиться, пока хлесткая пощечина начальника СБ не привела его в чувство.

— Простите, ваше сиятельство, — извинился Гаврила Акимович за принятые меры.

— Ничего, Гаврила, — ответил князь, пережидая хоровод звездочек в глазах: рука у подчиненного оказалась тяжелой.

— Что делать-то будем, Павел Александрович? — повторил вопрос У пилков спустя пару минут.

— Сейчас — домой: мыться, отдыхать. Лично я даже думать не хочу, в каком я сейчас виде и в чем вымазан!

— Пал Саныч… вы ж поняли?..

— Понял я, понял. Берешь людей и начинаешь готовить прикрытие и операцию «Богомолье». По тому же сценарию.

— Думаете, Лина все-таки сможет увидеть?

— Нет, Лину брать не будем: помнишь же тех тварей?

В темноте пещеры, разрезаемой лишь лучами фонарей, воспоминание показалось особенно жутким, У пилков отчетливо почувствовал, как все волоски на теле встали дыбом.

— Забудешь такое, как же! Но тогда с кем? Миша же мал еще?

— Разве есть варианты?

— Но…

— Никаких «но»! — отрезал князь. — У нас последняя попытка. Отец, может, знал, как выкрутиться, но мне инструкций оставить не успел. А через год для нас поздно будет, банкротами раньше станем.

— Слушаюсь, ваше сиятельство! Подходы искать будете?

— Зачем? — поднимаясь и отряхиваясь, спросил Павел. — У меня есть страшное и секретное оружие! — Князем окончательно овладело отчаянное веселье обреченного человека — когда от собственных усилий уже мало что зависит и остается лишь шутить.

— Поделитесь секретом?

— Тогда какое же оно секретное будет? — направляясь к выходу, невесело отшутился князь.

— А мне по должности положено! — парировал эсбэшник, принимая шутливый тон начальника.

— Ладно, но только тебе!.. — торжественным шепотом заявил Павел. — Секретное оружие называется Полина Зиновьевна! — Изо всех сил прислушивающиеся к разговору несостоявшиеся носильщики тихонько прыснули.

— А такая тяжелая артиллерия Европейской конвенцией разве не запрещена, а?

— А некому жаловаться!

ГЛАВА 13

Борис носился по тесному помещению каюты, то и дело сбивая на пол разбросанные в беспорядке вещи, заламывал руки и причитал:

— Все пропало, все пропало!

Я, попытавшись первые два раза поднять упавшие предметы, чуть не оказался затоптан, поэтому плюнул на все и просто отшатывался при его приближении: в конце концов, это не последние варежки и шарф в нашем гардеробе.

Причина истерики была банальна: нас не допустили к участию в аукционе за приглянувшийся участок. Другие участки — пожалуйста, а вот этот, самый лучший из всех возможных, делал нам ручкой.

— Не мельтеши! — Надоело наблюдать мне за его метаниями.

— Что «не мельтеши»?! Ты знаешь, сколько мы уже денег вбухали именно в тот проект? А теперь все пойдет коту под хвост!

— И не ори на меня. Я — знаю, — осадил я разошедшегося приятеля, — только что мы можем сделать? Сам же сказал, что ваш отец это вроде как экзаменом для тебя и Артема устроил. Он помогать не будет, а кого еще попросить — я просто не знаю. Задунайских?

— Не вздумай! — Я по большому счету и не собирался, уточнил просто, чтоб отвлечь Бориса, очень уж он переживал первый в жизни провал, но тот даже испугался этой возможности и принялся объяснять: — Во-первых, это слишком мелко, чтоб князя беспокоить, на дружескую услугу уже не тянет, а для совместного дела… Вот если бы мы с самого начала предложили кому-нибудь из его сыновей поучаствовать — тогда можно было бы попросить, а так… Правда, не факт, что он тоже не умыл бы руки, мог бы как и мой — выделить Михаилу средства и посмотреть, как он барахтаться будет. А во-вторых, я, если бы хотел, через Сергея подобное решил.

— И что мешает? — Тактика отвлечения срабатывает, забег прекращается.

— Да то же самое: пользоваться дружбой для подобных мелочей, да еще в самом начале — верный шанс очень быстро эту дружбу потерять. Он же сам не сможет помочь, будет к отцу обращаться, а это уже совсем другой уровень выйдет.

— Интересно, а для чего тогда можно эту дружбу использовать? — С недавних пор я стал довольно скептически относиться к понятию дружбы с клановыми, очень уж по-разному, как оказалось, мы понимали данное явление.

— Либо совсем по ерунде, вроде как ты тогда насчет катера спросил — это даже не услуга со стороны князя была, а так, повод поболтать с бывшим сослуживцем. Либо когда совсем прижмет, но это всего один раз получится, дальше отношения все равно изменятся. А сейчас на кону не жизнь стоит, так что я предпочту потерять деньги, чем эти связи. Эх! Был бы у нас кто-то в императорской канцелярии!..

— Орбитин Григорий Григорьевич подойдет? Из юридического отдела.

— Та-а-ак!!! — Борис коршуном накинулся на мою визитницу, выхватив из рук.

— Подожди, я ж не достал еще!

— Сам достану! Так, что тут у нас? — Приятель увлеченно потрошил кожаный кармашек, вываливая на стол разнообразные визитки.

— Круглов Иннокентий Эдуардович, директор банка. Охренеть! Откуда ты его знаешь?

— Сначала летом, а потом в сентябре с ним немного пересекался: ему мои идеи насчет банковской охраны понравились, так он купил кое-какие наработки.

— И где ты был с этой визиткой, когда я по банкам в поисках кредита носился?

— Я вообще не понимаю: зачем нам кредит, если собственных денег хватает?

— А! Ты безнадежен! — Борька машет на меня рукой. — Орбитин Григорий Григорьевич, вот он! А этот откуда в коллекции?

— С ним самим не знаком, у родственничка его в Москве контакт попросил.

— Что родственник?

— В канцелярии губернатора состоит, за… — характерный жест потирания пальцами, — помогал китайцам подданство оформить, он же бумаги на титул принимал, за то же самое помог шероховатости сгладить.

— Так это же самое то! Погоди, я сейчас Михалыча разверну, надо сразу к нему отправляться, пока еще не поздно!

Сбегав в рубку, довольный Борис продолжил копаться в моих сокровищах.

— Московский музей; архив; архив… Кугурин Антон Алексеевич — это кто?

— Помощник Милославского.

— Угу… — Гаситель опасливо отодвинул визитку подальше от себя, словно она могла его укусить. — Это кто?..

Большинство визиток, конечно, относилось к Москве, но и в Питере у меня круг связей нехилый образовался. Кое-какие контакты Борис отложил, собираясь использовать этих людей в своих планах, какие-то кучей вернул мне, пренебрежительно отозвавшись: «Мусор!» Некоторые принял к сведению.

Вообще, с течением времени я все больше стал понимать, как невероятно повезло мне с Черным. Не знаю, сам по себе он был таким оборотистым товарищем или старался отплатить за возможность нормально существовать в зоне действия наших источников, но парень развернул бешеную деятельность по нашему обогащению. И куда только его былая стеснительность делась? Вне школы он постоянно висел на телефоне, консультируясь с отцом и его помощниками, с братом, с нашими появившимися партнерами, что-то черкал в своем ежедневнике, гонял файлы на специально приобретенном для него компьютере, считал, распечатывал.

Моя роль в нашем предпринимательстве сводилась к сопровождению товарища на деловые встречи: Борис при всех его достоинствах по-прежнему оставался энергетическим вампиром, а учитывая, что на переговорах он волей-неволей волновался, то порой заметно откачивал у меня силушку. Зато не чувствуя давления, договаривающиеся стороны весьма спокойно находились в его обществе и воспринимали его доводы — хотя пару раз, будь моя воля, я бы гасителя на них нарочно спустил.